В
наше время на белом свете можно повстречать немало русских, причем дела
у них идут крайне хорошо. У них всегда огромные часы, большие машины и
джинсы с вышивкой. У многих есть еще и футбольные клубы.
Поэтому логично было бы — будь у вас авиалиния — попытаться впечатлить
этих новоиспеченных богачей, выделив под московский рейс самый распоследний,
новехонький и сверкающий лайнер. Как ни странно, Британские Авиалинии
решили пойти от обратного.
По собственному опыту могу судить, что БА выводят свои лучшие самолеты
на трансатлантические маршруты, а потом — когда болты и гайки начинают
поскрипывать — судно увольняют со службы в аэропорту JFK и используют
для доставки туристов на Карибские острова. Когда они становятся слишком
дряхлыми даже для этого, то начинают летать в Уганду, после чего — так
я думал — их пускают на металлолом или продают в Анголу. Но нет.
Похоже, их отдают пожарным, которые проводят на них тренировки по эвакуации
пассажиров, а потом спецназу, бойцы которого бегают по обугленному каркасу
и отстреливают воображаемых террористов. И лишь после этого воздушные
судна отправляются на московский рейс.
Недавно я летел Британскими Авиалиниями в Россию, и чтобы вы представили,
насколько старым был самолет, скажу лишь, что бортовая видеосистема проигрывала
VHS-кассеты. Не улучшало качество и то, что экран был меньше 2 дюймов
по диагонали. А висел он на перегородке в нескольких метрах от меня. К
тому же, он был поломан. Как и сиденье в туалете.
Я собирался написать письмо президенту БА и объяснить ему, что он все
на свете перепутал. Использовать лучшие судна для конкуренции с американскими
авиалиниями — на которых нет ничего, кроме жирных хамоватых дамочек и
дерьмовой кормежки — это как выводить первый состав Челси на игру против
Донкастер Роверс.
Я собирался обратить его внимание — ведь понятно, что он этого просто
не знает — на то, что Берлинской Стены уже нет, и что русские больше не
выстаивают по шесть лет в очереди за свеклой, и что их не расстреливают,
если они скажут после этого, что она слегка шероховата.
Я также собирался пригласить его взглянуть на ГУМ — универмаг на Красной
площади. Были времена, когда люди ехали сюда за тысячи километров лишь
потому, что пришел завоз карандашей. Теперь же на его фоне торговые центры
Westfield в Лондоне смахивают на эфиопские лавчонки. Самые маленькие наручные
часы здесь больше телеэкрана, который мне так и не удалось посмотреть
во время полета, а нижнее белье стоит дороже билета на рейс.
И дело не только в материальных ценностях. В России люди вольны говорить
совершенно обо всем, что приходит им на ум. Попробуй рассуждать как русский
в Британии — и тебя закидают камнями за расизм и оклеймят изувером. Хотите
предложить, чтобы совершеннолетие наступало в 12? Да ради бога. Тебя не
назовут педофилом — а с интересом выслушают, почему ты так считаешь. Они
70 лет не могли ничего обсуждать. Теперь они хотят обсуждать все.
Конечно, нельзя писать уничижительные статьи о Владимире Путине — если
только не желаешь щепотки радиации к яичнице на завтрак, но говорить можно
что угодно. И кому угодно. Мне это показалось чрезвычайно свободонравным.
И еще кое-что. В Британии, если Сэр Филипп Грин и Лорд Сэр Шугар проведут
вечер в ресторане Wolseley в центре Лондона, обжимаясь с дюжиной длинноногих
проституток, все закончится скандалом. В России же подобное считается
в порядке вещей.
Один друг прислал сообщение, когда я был там: «Будь на чеку. Москва вредна
для души». Он ошибается. Душе она не навредит, чего не скажешь о браке,
банковском счете и мужском хозяйстве.
В Москве кипит жизнь. Обязательно стоит отведать костный мозг в «Кафе
Пушкин» и провести пару минут на обочине дороги, пытаясь разглядеть хоть
одну машину дешевле €50,000 в пересчете на британскую валюту. Затем обратить
внимание на тротуар и попытаться отыскать хоть одну девушку, которая была
бы толстой или ниже 1,80 м ростом, или не носила бы прекрасного фасона
джинсы. Понятия не имею, о чем грезит Хью Хэфнер в своих мокрых снах.
Но готов поспорить, что ему снится нечто подобное.
Я побывал в Кремле и обнаружил, что его полностью отреставрировали и
восстановили. Но не так, чтобы он напоминал о том, как мог выглядеть в
прошлом, — а так, чтобы у иностранных дипломатов подкашивались ноги от
его величия. Каждая комната — словно фантазия помешанной на золоте четырехлетней
принцессы.
А затем — когда я только было решил, что Россия похожа на плод любви
Монте Карло и Кувейта — кто-то наклонился ко мне и шепнул, что Лада Рива
до сих пор не снята с производства. И вы уж простите, но это все равно
как услышать, что король Саудовской Аравии сам занимается стиркой, используя
тазик и стиральную доску.
Зачем Ладе до сих пор делать Риву? Зачем хоть кому-то из тех, с кем я
повидался за время своего визита, может понадобиться такая паршивая машина?
Или ее настолько усовершенствовали с тех пор, как она была основным блюдом
в автомобильной диете последователей г-на Артура Скаргилла? Я должен был
это выяснить. Что я и сделал. И ничего не поменялось. Более того, мне
кажется, она стала хуже.
Рива начала свою жизнь в 1966-м в Турине, где была известна как Fiat
124. Fiat заключил сделку с коммунистами и помог построить в России завод,
на котором старая разработка компании была запущена в производство. Она
и стала Ладой Рива.
Поклонники будут утверждать, что за эти годы многое изменилось, но я
могу заявить, что не поменялось вообще ничего. Ну разве что теперь Рива
также производится в таких великих автомобильных державах, как Украина
и Египет.
Не знаю, откуда родом машина, на которой я ездил. Или кто ее сделал.
Могу лишь догадываться, что он был на что-то очень зол, потому что машина
ужасна. Рулевая колонка была словно приварена к панели приборов, а потому
отказывалась вращаться. Педаль тормоза заставляла машину одновременно
слегка разгоняться и поворачивать влево.
Кнопки на панели, казалось, приделаны ведущей программы «Спокойной ночи,
малыши!», а двигатель снят с бетономешалки, которая последние 30 лет перемалывала
солдат-повстанцев в Южном Судане.
Она могла разогнаться до 100 км/ч. Но лишь в те времена, когда ее производил
Fiat. Став Ладой, она вообще потеряла способность двигаться. И, бог ты
мой, — какая же паршивая сборка!
Когда я, в конце концов, переехал ее на монстр-траке, она сложилась пополам.
Для сравнения – когда этот самый монстр-трак недавно переехал индийский
CityRover, машина была вполне еще ничего.
Так почему же Рива до сих пор не снята с производства? Почему люди в
России до сих пор ее покупают? Может, причина в том, что за пределами
отбеленной и позолоченной московской улыбки остальная страна — мягко говоря
— слегка бедновата?
Другими словами, возможно президент БА знает то, чего я не понимал: у
тех россиян, которые могут себе позволить летать, есть личные самолеты.
А те, которые не могут, — сидят в глуши, варят брюкву и не теряют надежды,
что в один прекрасный день смогут позволить себе купить машину, которая
устарела на 45 лет, даже не успев покинуть стены чертового автосалона.